love's an excuse to get hurt, and to hurt
АЙ ВОН, АЙ ВОН, АЙВОН, АЙВОНАЙВОН! =))
хз правда насколько и что о_0"
через неск часов увидим =)


заберите меня обратно в школу!!! я жутко отупела с тех пор!! аааааа
люди, НИКАДА, НАЗАШО не идите в гуманитарные вузы =_____="""
ЭТО ЗЛО....!!! =((((((
еле разбираюсь в элементарных для меня в 11м классе задачках, ппц(

@музыка: none

@настроение: х_Х

@темы: ура!, Ныть, радость, жизнь

love's an excuse to get hurt, and to hurt
английский —> русский
My mother said

и - наоборот,

Перед сном.

/sob

есь конешн вариянты >_<' но это практичски финальный вариянт... почти нравится, на школьный какойнить конкурс такое предоставил бы...
но тут вижу, не идеально =| а мастерства и смелости отполировать до брульянтового блеску не хватает =\

@темы: перевод

00:03

!!!!!!!!!

love's an excuse to get hurt, and to hurt
чтота усердно прёт мой инет!!!!! >____<
свалащизм!
за 3 часа 230 рублей зохавать! матьмой!!! >_<
я в шоке и ярости >%EEEEE

сижу через трафгвард, как через деревенский рукомойник, о, да =_=
надо качнуть чтонить - вкл, потом тоооольк докачалось - резко выкл-ВыКл-ВЫКЫЛ!!! >___<
этж ужас. =\
и то, сейчас за пару загрузок 5 метров эта дрянь умудрилась зохавать =_= (10 рублей-таки)
хоть анлим включай, "ёма, нарот" =_=

ин да некст пост загружу пару вещиц для понимателей английского... конкурс перевоччиков-таки.. зацените? о_0 и если что где коряво - тыкните пальчиком о_о

@музыка: Грави - глэрин дрим

@настроение: ЫрРРррРррРРРрр... спать.

@темы: имоцыи >%E

love's an excuse to get hurt, and to hurt
dizainov vsyakih.
reshil tozhe. a 4o, ya lol'nei vseh 4oli? >%\
na dnyah smenyu.

00:32

love's an excuse to get hurt, and to hurt
терапия проведена успешно; поздравляю, коллеги.
необъяснимо, но факт - сработало, просто удивительно.
феномен какойта..

но дневной дождик все равно необходим для закрепления терапевтического эффекта

@музыка: blind guardian - noldor >%E~

@настроение: средневекова и брутальненька >8]~

00:15

хоцца

love's an excuse to get hurt, and to hurt
удалить нафик, но нефик, пусть будет 8) знайте, я жив!

@музыка: K'zari tsukenaide ikiteyuku koto wa kono yo de ichiban, muzukashii koto? >_<

@настроение: envy-envy *выдирает колючки из кактусей*

@темы: бредятинко >_<, составление плана по выполнению "хоцца" на пару дней

love's an excuse to get hurt, and to hurt
love's an excuse to get hurt, and to hurt
"Будь проклят день, когда я сел за баранку этого пылесоса!!" ©

*похлестывая себя словариком* :
не ленись, чибик, в следующий раз, не ленись... хуже ж будет...

>%E~~~

*агонизирует над полупереведенным текстом и надеется на то, что "прокатит" *

@музыка: какая нафъ музыка в пол-7го утра >_<

@настроение: (х_х)

@темы: жЫзнь, капец, будущее

love's an excuse to get hurt, and to hurt
осторожно, мат! Скорпион


остальные

@настроение: хавнавастенько

@темы: гороскопы и прочая ересь, фан.

19:34

sssss

love's an excuse to get hurt, and to hurt
Ахереть, политическая арена с каждым днём всё больше напоминает чат без цензуры… А вот и логии:

*Грузия хуячит по Северной Осетии
Северная Осетия: Ты ёбнулся? Большой брата помоги!
Россия: Гуруз что творишь?
Пиндосия: Rus ne lez’!
Россия: чё? А ну все в курилку
(перекур, ничего не решили)
Пиндосия: Rus svali plzz, mewaew o4en’
Россия: хер там, ВДВ в бой!
Грузия: Мля, а это больно, го все в курилку обсудим…
(перекур, ничего не решили)
Украинское правительство: Я кстати с Россией не согласен…
Украинский народ: рот закрой…
Пиндосия: Europe herli mol4iw?
Англия: Ya s vami moi gospodin…
Франция: ни хера не в куриваю пока…
Германия: Хм… а в словах России есть резон…
(перекур, ничего не решили)
Франция приват Пиндосии: Ну хуле, Пиндос сори конечно но нефти от Руси и с Германией домами дружим
Франция: Рус жди в гости еду потрепимся
Россия: то – то же
Пиндосия: О.о xerase vi modnie… ya tyt mir podgrebaiu, a oni…
Грузия: и я подгребаю…
Пиндосия: cic 4mo
Грузия: да мой господин…
Россия: ладно, хватит демагогии Груз говори сори и вали нахер…
Грузия приват Пиндосии: чё делаем?
Пиндосия приват Грузии: sidim poka, wa ukrainu podklu4im

Продолжение следует...

@темы: bash, нассущное, лулз

love's an excuse to get hurt, and to hurt
если у них, не да Бог, все получится, то началом 3й мировой будет 8.08.08 о_0
аххахах ... но на этот счет чот еще нет истерических постов во френд-ленте)
сопсна говоря
Ссакашвили - продажный ублюдок, чтоб его понос на оставшуюся недолгую жизнь пробрал.. =(

love's an excuse to get hurt, and to hurt
пишет MadMazoku

Пишет Сусел:
27.06.2008 в 00:41


Увел у Веркошак
Пишет Веркошак:
26.06.2008 в 18:49


Увидела-сперла.
У Акико-сан.
Кен-сан, это как раз в тему вашего поста.


- Урааа!! – заорали во дворе и бабахнуло салютом в ночь с воскресенья на понедельник. – Молодееееец!!
Вася вскочил и бросился к окну. Во дворе куча людей орала что-то и громко взрывала что-то китайское.
- Что случилось? - крикнул Вася. – Чего орете?
- Крамник взял ладью!!! – закричали во дворе. – Урааа! Крам-ник! Крам-ник!!
- Вы с ума все сошли! – возмутился Вася. – Я сейчас милицию вызову.
- Пошел ты! – обиделись во дворе. - Россия – вперед! По-бе-да!!
- Больные утырки! – крикнул Вася.
- Пошел ты! – повторно послали Васю. – Тебе во время футбола можно, а шахматистам нельзя?!
К утру Вася не выспался, потому что Крамник взял еще две пешки, коня и потерял слона.

Во вторник во дворе кричали «Пет-ро-сян! Пет-ро-сян!!»
- Чо офигели?! – возмутился Вася. – На кривое зеркало уже орете?
- Ты если не болельщик – не мешай! – крикнули со двора. – Наш штангист в толчке сто шестьдесят семь взял! Урааа!! Пет-ро-сян! Впе-ред, Рос-си-я!!
- Капец какой, а... – прошептал Вася...

- Мы всех перетерли!!!! – радовались в среду керлингисты. – Вперед, Россия!!!

- Крутим педали!!! – радовались в четверг велосипедисты и небо расцветало салютами. – Впе-ред!!!

- Стреляет очень нефигово наша Ксения Перова!! – скандировали в пятницу лучники. – Бывает стрельба плохая! На чаще нам прет! Екатерина Харханова – крутая! Россия – вперед!!

- Закинет молот за стенку метательница Лысенко! – бесновались субботней ночью фанаты метания молота.
- Вы издеваетесь!!! – закричал Вася. – Дайте поспать!
- Мы не издеваемся! Мы мстим! – закричали со двора и добавили издевательски – Россия – вперед!
(с)

love's an excuse to get hurt, and to hurt
чуть не забыла))))
дааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
свершилосяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя
это ОНОООООООООООООООО!!!!!!!!!!!

ХОЧУ ПОПААААСТЬ!!!!!!!!!!!


@настроение: *бегает, восторженно брызжа слюной*

love's an excuse to get hurt, and to hurt
нене, всехорошо, даже нормально прям...
тока вот странно, ну чо за поганое чувство вины там, где так сказать все мое по праву и законно? о_0
ну вот сфигали я себя чувствую виноватой перед той тётькой что заключала договор об инете, какбутто я ее обклеветываю...
еще странное чувство как будто я из кармана у юристов краду, говоря, что свой "моральный ущерб", который они хотели себе взять поверх платы, я им оставлять не собираюсь...
долбанутость какая-то... +_+
и ваще, нелюбить и принижать себя это ненормально.
может, это все авитаминос? =\

@настроение: да ёпт....

love's an excuse to get hurt, and to hurt
Таких как я на земле:15%

Пройти тест


Описание... ой ли уж?

@музыка: лавэээ-лавээээ-лааааваааааа....

@настроение: ВТ по-прежнему пидорасы.

love's an excuse to get hurt, and to hurt
ВТ - пидорасы, слов нет ...
ипануца =_=

@настроение: акуй ващще

love's an excuse to get hurt, and to hurt
hey-ho ^_^

"ЕСЛИ ТОЖЕ ХОЧЕШЬ ПОДЕЛИТЬСЯ ПОЗИТИВОМ ТЕБЕ СЮДА "

10:39

love's an excuse to get hurt, and to hurt
ДР 3 июля 1883. Прага Австро-Венгрия, ДС 3 июня 1924 Вена, Австрия.
Направления Модернизм, Литр-ра Абсурда. Притча, роман, малая проза.
Кафка родился 3 июля 1883 года в еврейской семье, проживавшей в районе Йозефов, бывшем еврейском
гетто города Прага (Богемия, в то время — часть Австро-Венгерской Империи). Его отец — Герман Кафка (1852—1931), происходил из чешскоязычной еврейской общины в Южной Богемии, с 1882 г. был оптовым торговцем галантерейными товарами. Мать писателя — Юлия Кафка (урожденная Лёви) (1856—1934), дочь зажиточного пивовара — предпочитала немецкий язык. Сам Кафка писал по-немецки, хотя чешский знал также прекрасно. Неплохо владел он также и французским, и среди четырёх людей, которых писатель, «не претендуя сравниться с ними в силе и разуме», ощущал «своими кровными братьями», был французский писатель Гюстав Флобер. Остальные три: Грильпарцер, Фёдор Достоевский и Генрих фон Клейст. Будучи евреем, Кафка тем не менее практически не владел идишем.
Сам Кафка опубликовал четыре сборника — «Созерцание», «Сельский врач», «Кары» и «Голодарь» — первую главу романа «Америка» («Кочегар»), а также несколько других коротких сочинений. Однако главные его творения — романы «Америка» (1911—1916), «Процесс» (1914—1918) и «Замок» (1921—1922) — остались в разной степени незавершенными и увидели свет уже после смерти автора и вопреки его последней воле: Кафка недвусмысленно завещал уничтожить все им написанное своему другу Максу Броду.

Plot summary
Рассказ идет о 16тилетнем иммигранте из Европы в США по имени Карл Россманн, которого переехать в Америку заставил скандальный случай со служанкой(она его совратила и родила от него). Когда корабль достигает берегов Америки, он знакомится с кочегаром, которого вот-вот должны уволить, несмотря на его усердную работу. Карл предлагает ему свою помощь; вместе они идут к капитану корабля. По невероятному стечению обстоятельств, у капитана встреча с дядей Карла, сенатором Джекобом. Карл его не знает, однако тот узнает племянника и уводит его с собой.
Карл какое-то время живет у дяди, однако, тот отказывается от него после того, как Карл нанес визит другу сенатора без разрешения на то. Бесцельно скитаясь, в одной из ночлежек он заводит знакомство с двумя автослесарями, Робинсоном и Дэламаршем. Они обещают подыскать ему работу, однако Карл прощается с ними не в очень хороших отношениях, после того как ему предлагает работу кухарка отеля Оксиденталь. Он там работает лифтером, до тех пор пока к нему не приходит пьяный Робинсон и просит денег, что заканчивается скандалом.
После такого «увольнения» Карл покидает отель с Робинсоном. Позже его преследует полицейский, но Карлу удается этого избежать благодаря Деламаршу – он теперь работает для богатой леди Брунельды. Она не прочь чтобы Карл был у нее слугой, но Карл отказывается. Деламарш силой заставляет его остаться, Карл подчиняется, но ищет возможность улизнуть.
Однажды он видит объявление Оклахомского Летнего Театра, что требуются работники, Карл «ведется». Подает заявление, и устраивается «работником с техническим уклоном». Его отсылают в Оклахому.

Михаил Львович Рудницкий и Валерий Белоножко так писали об этом произведении:
Роман "Америка" - первый опыт Кафки в этом жанре. Как и два других романа писателя, он остался незавершенным. Нет даже твердой уверенности в вопросе о названии этого произведения. В дневниках и письмах Кафки оно неоднократно упоминается просто как "американский роман", и лишь несколько раз писатель указывает его название: "Пропавший без вести" ("Der Verschollene"), но при этом оговаривает, что название "предварительное", рабочее.
Друг и душеприказчик Кафки Макс Брод, впервые издавая роман в 1927 году, озаглавил его по "географическому" признаку, по месту действия. В какой мере наименование "Америка" соответствует авторской воле, так и осталось неясным, но, как бы там ни было, оно закрепилось в издательской практике и в литературе о творчестве Кафки.

Начало работы над романом относится к 1911 году - это была первая после поступления на службу (1907) серьезная попытка Кафки надолго посвятить свое свободное время писательству. Первые семь глав (седьмая, правда, осталась без названия) были закончены к январю 1913 года, однако потом дело застопорилось. Кафка жаловался, что материал "совершенно его одолел" и "расползается под руками". Он брался за свой роман еще несколько раз - в 1914-м и, по некоторым датировкам, в 1916 годах, после чего оставил замысел окончательно. Впоследствии Кафка по-разному отзывался об этом своем детище, но уже одно то, что он о нем не забывал, свидетельствует о том, что роман ему был дорог. Начальную его главу - под названием "Кочегар. Фрагмент" - писатель издал в 1913 году отдельной книжкой. Это, кстати, была его вторая после сборника "Созерцание" (1912) книжная публикация.
В сохранившемся виде "Америка", конечно же, уступает двум другим романам Кафки прежде всего в композиционной стройности, да и просто в сюжетной завершенности. Она "привычней" других его книг, гораздо ближе к традиционному социально-критическому роману. Можно предположить, что именно эта традиционность и мешала автору: необходимость вести повествование в "формах самой жизни" хотя и увлекала Кафку, но не давала нужной художественной концентрации. Эта противоречивость явственно ощутима на страницах "Америки": с одной стороны, нельзя не почувствовать, как уверенно ведет писатель развитие фабулы, с каким наслаждением выписывает он характеры и обстоятельства, картинки быта и нравов, - и вместе с тем видно, что ему в этой повествовательной манере как бы "тесно", повествование то и дело норовит соскользнуть в гротеск и притчу, к формам универсального обобщения, свободного от обязательств жизнеподобия. То есть, проще говоря, в "Америке" заметно то - относительно небольшое - расстояние, которое отделяет прозу Кафки от привычного нам критического реализма, и даже можно наблюдать, как это расстояние возникает. Вместе с тем - именно в силу этих особенностей - "Америка" более, чем "Процесс" и "Замок", насыщена плотью конкретной социальной жизни. В известном смысле этот роман - самое подробное и развернутое высказывание Кафки о жизни современного ему общества.

Интересен роман и как пример удивительной способности писателя сотворять художественную реальность, отталкиваясь от минимального, в сущности, жизненного материала. В Америке Кафка никогда не был, его отпускные путешествия ограничивались европейскими маршрутами (Италия, Франция, Германия), о жизни в Соединенных Штатах он знал немногим больше любого читающего газеты европейца. Впрочем, на родине Кафки выезд в США на поиски работы и вообще "лучшей жизни" приобрел массовый характер давно, и социальную значимость этого явления писатель прекрасно осознавал, тем более что оно затронуло и его многочисленную родню: один из родственников в Америке побывал, а четверо двоюродных братьев уехали туда насовсем. Семейные рассказы, серия газетных репортажей известного в ту пору журналиста Артура Холитчера, несколько открыток с видами Нью-Йорка и других американских городов - вот, пожалуй, и весь запас сведений, на которые Кафка опирался. Однако его неодолимо притягивал драматизм жизненной ситуации эмигранта, вырванного из родной среды и выброшенного в чужой, неведомый мир. Коллизия эта настолько соответствовала мироощущению Кафки, воспринималась столь обобщенно, что страноведческие подробности были уже не важны - в романе их ровно столько, сколько нужно для создания иллюзии достоверности, но иллюзии непрочной, зыбкой, вот-вот готовой развеяться. За внешними приметами американской жизни, за экзотикой небоскребов и нескончаемых городских ландшафтов, за чудесами техники и комфорта, описанными со смесью веселого ужаса и сарказма, в романе проступает некий собирательный образ мира, загроможденного достижениями цивилизации - и тем не менее опасного, как первобытные джунгли.

Иные страницы "Америки", не сомневаюсь, напомнят читателю романы Диккенса, особенно его "Дэвида Копперфилда". Кафка и сам осознавал - как явствует из его дневниковой записи от 8 октября 1917 года - это литературное родство, основанное на типологической общности конфликта: столкновении наивной детской души с жестокостями капиталистического мира. Герой его книги - честный и добрый мальчик Карл Росман - вступает в американскую жизнь в полном одиночестве, но во всеоружии прописных моральных истин, с наивной убежденностью, что человек - хозяин собственной судьбы и способен прилежным трудом обеспечить себе достойное существование. Эту его надежду всем сердцем разделяет и читатель, однако развитие событий непреклонно доказывает обратное: в мире, где правит своекорыстие, добродетель бессильна, судьба человека зависит здесь от каких угодно случайностей, но только не от его субъективной воли. Всякая удача, любое, даже минимальное восхождение по социальной лестнице обеспечивается только утратой человечности, а коль скоро Карл Росман не желает расставаться с добрыми побуждениями, судьба коварно манит его лишь призраками удачи, чтобы с тем большей жестокостью снова бросить на самое дно жизни. И герой, поначалу свято веривший в справедливость, незаметно для себя становится фаталистом, он уже не спорит со своей участью, а лишь изредка и робко пытается ее перехитрить, обмануть.

Некоторое знакомство с биографией писателя побуждает задаться вопросом: Карл Россман — не Alter Ego ли Франца Кафки? Этот роман пронизан кусочками социальной-бытовой жизни Кафки: его отношение к родственникам, образованию, себе, факты, казалось бы, незначительные и малозаметные, но — настойчивые.
О завязке романа стоит упомянуть отдельно. Она сама по себе многозначительна.
Давайте будем более точны и правдивы: все мы — родом из секса. Другое дело — если секс обнаруживается на пограничье с детством, в крайнем случае — с юностью.
Так или иначе, завязкой романа «Америка» служит повод сексуальный: Карла Россмана соблазнила-совратила служанка. Напомним: ему -16 лет, а у него уже есть ребенок.
Макс Брод свидетельствует призрачно-прозрачно о некоем любовном опыте 16-летнего Франца Кафки с француженкой-гувернанткой. Однако, приверженный искренности писатель в письме к Фелиции Бауэр, своей дважды невесте, упоминает о сцене, разыгравшейся в семействе, когда в его присутствии родители выговаривали их служанке за «неподобающее» поведение». И хотя Карл Россман отправляет этот случай — после единственного воспоминания, причем по чужой инициативе, на периферию сознания, как видим, Кафке даже перед смертью, за два года до нее, не удается отделаться от юношеского сексуального опыта.
А еще через несколько страниц Карл борется в ночи с юной Кларой — уж не напоминание ли это «первой ночи» и юной продавщицы, выпавшее к нему из 1903 года?
История отношений Карла и Терезы — совсем иное. Дружба с этой деловой, работящей девушкой напоминает, пожалуй, до определенного момента достаточно платонические отношения со своей дважды невестой.
Или семейные отношения: хотя упомянутый в первой главе маленький Якоб, конечно же, — всего лишь скрепа для главного героя романа и его дяди. Дядя (и не один), само собой разумеется, у писателя имелся. «Американским» же Алфред Леви, дядя со стороны матери, генеральный директор железных дорог Испании, стал в силу своего знакомства с американским вице-консулом Вайсбродом, отцом представителя страховой компании, в которой служил писатель. Дядя Алфред иногда навешал Прагу и много рассказывал своему «любимому племяннику», даже возбудив в нем некоторые надежды на бегство из Праги в «дальние страны», так в конце концов не осуществившееся, скорее всего — из-за некоторой холодности закоренелого холостяка и, быть может, в силу непростых отношений с семейством Франца — которые он так непрозрачно отобразил в романе. Свое разочарование в дяде Кафка вкладывает, возможно, в уста сенатора Якоба, который сообщает, что его племянник «просто устранен, как выбрасывают кошку, когда она досаждает». Родственные отношения вообще обрисованы в романе так мучительно и безотрадно, что невозможно не догадаться: автора глубоко трогает эта тема в силу ее сердечной недостаточности.

Безусловно, Франц Кафка признавал энергию и деловые способности своего отца, но не смог не сыронизировать, упомянув об «опыте своего отца, добившегося всего при помощи раздачи сигар мелким торговцам, с которыми имел дело». И солдатская песня, и солдатский чемодан отца тоже возникают в романе. И тщательное описание письменного стола, купленного дядей Карлу Россману, с присовокуплением, что отец тоже собирался купить ему когда-нибудь « по доступной ему, недорогой цене; вряд ли ему это удалось бы при его скромных доходах». Вспомним, что в комнате Франца была вполне спартанская обстановка: канапе, шкаф для одежды и шкаф для книг, письменный стол и стул — безо всяких излишеств.
Конечно, не забыл он упомянуть и о ненавистной скрипке, игре на которой его пытались научить — безо всякой пользы и удовольствия для мальчика, практически лишенного музыкального слуха. Мать вспоминается Карлу с «питьем в руках или штопающей его старую одежду», да еще в связи с «веронской салями» — напутствием в дорогу. И еще Карл вспоминает при попытке взломать ножами дверь в комнате Брунельды о том, как по вечерам мать запирала их дверь на ключ — довольно-таки симптоматично для памяти писателя, сумевшего покинуть родительский дом всего лишь за год до смерти. И — достаточно жестоко — словами дяди: «из твоей семьи. Карл, не приходит ничего доброго». Кафка, конечно, упрекает не родственников, а самого себя — такого непробивного, такого нездорового, такого неуверенного и еще множества других «не», «не» и «не». Отдельно также стоит обратить внимание на фотографию родителей Карла.
Вот Карл Россман — по примеру Франца Кафки — обучается верховой езде. И когда автор называет в романе пиво «темным пойлом», с неприязнью вспоминая посещения с отцом в подростковом периоде плавательного бассейна и поглощением вслед за родителем этого неприятного напитка, в результате чего Франц Кафка становится на всю жизнь убежденным трезвенником, то появляются в романе и прозрачно завуалированные тирады, многозначные и многоговорящие.
Например: «слова ярости уже были готовы сорваться с его толстой нижней губы, которая, как заурядная слабая мясистая плоть, возбуждалась легко и значительно». Вполне возможно, что читатель даже внимания не обратил на эту фразу, не зная об очень сложных отношениях Кафки с обнаженным телом, с полом, с первородным грехом, наконец. Сейчас бы это назвали комплексом неполноценности, спровоцированным могучей, особенно по сравнению с худосочным подростком, фигурой отца, зачавшего шестерых детей. Вполне возможно также, что в этой ситуации происходила стычка естественного и эстетического чувств, причем завершившаяся практически поражением первого. Именно это — внимательное, пристальное отношение ко всем аспектам того или иного явления было самой сильной стороной Кафки — писателя и самой слабой — Кафки-человека. Отсюда — и нерешительность, и неуверенность, и — долгий расчет-просчет, которым он иногда вполне и ограничивался

Это — степень авторского присутствия в его произведении — представляет собой особый слой интереса: когда сравниваешь эти преобразованные творческой фантазией реалии, отсвет размышлений падает и на героев произведения, и на самого автора, причем открытия случаются весьма неожиданные и иногда круто меняют вектор интереса к личности писателя. Воспоминания о писателе часто грешат категоричностью, иногда — завуалированностью, и преодолеть то и другое можно лишь сравнением с дневниками и письмами объекта интереса, но еще вернее — отысканием откровенности автора в его произведении, которая всегда проявляется хотя бы подсознательно — словно преступник возвращается на место своего преступления.

Называющие Франца Кафку самым «мрачным» писателем XX века роман «Америка», похоже, и не читали. Скорее всего, они читали роман — «Пропавший без вести». «Да разве это не одно и тоже?» — спросит наивный читатель и будет прав и не прав одновременно.

Когда в начале этой статьи я задался вопросом: «"Америка»? «Пропавший без вести»?», я точно так же настороженно мог спросить: «Пессимизм? Оптимизм?» Ибо многое зависит от настроя читателя. И настрой этот часто зависит от указующей стрелки названия произведения. Этот роман писала юность Франца Кафки. Среди фотографий писателя есть фото 1901 года — именно таким и представляется Карл Россман: спокойным, выдержанным, ожидающим. Очень привлекательным. И — обладающим большой душевной твердостью. Карл Россман лишен нашего обычного свойства унывать в трудных ситуациях. Словно автор взял на себя весь комплекс пессимизма и передоверил его дневникам, очищая и без того трудный путь своего героя. Карл Россман — это стойкий оловянный солдатик ХХ века. «Америка» — может быть, единственная «детская» сказка Франца Кафки, и я бы даже сказал — рождественская сказка, недаром автор дарит своему герою воспоминание об игрушечном рождественском вертепе.

Вот что свидетельствует глава последняя — «Оклахомский летний театр»: «Большой Оклахомский театр зовет вас! Только сегодня! Только один раз! Кто думает о своем будущем — наш человек! Приглашаются все!» И вот главный герой отправляется на встречу с этим «театром»:
«На низком длинном помосте сотня красоток, наряженных ангелами, в белых балахонах, с большими крыльями за спиной, трубили в сверкающие золотые трубы. И стояли они не просто на помосте, у каждой был свой пьедестал...»
Ангелы с крыльями, золотые фанфары — только что Святого Петра с ключами не видно! И пьедесталы, по-видимому, не случайно появляются «у каждой», у каждого, то есть! — чем не надгробные памятники в немалом количестве, как на всяком порядочном кладбище
Для того же, чтобы нам мало не показалось, автор заканчивает главу последнюю так: «мелькали широкие горные потоки, вскипая валами на холодном ложе и рассыпаясь тончайшим пышным кружевом, они устремлялись под мосты, по которым мчался поезд, и были так близко, что от их холодного дыхания пробирала дрожь».
Разве не пробирает читателя дрожь при этой концовке? Разве это — не потоки Стикса? Это его технически, а по существу — волшебно — пересекает поезд, и — множество людей, и — главный герой романа. Таков знаменитый челн — поезд, и Харон — машинист.

Логика развития повествования не сулит Карлу Росману счастливого конца. Трагический финал романа предсказан и в его авторском названии - "Пропавший без вести", и в дневниковой записи Кафки от 30 сентября 1915 года, где прямо говорится о смерти героя. Такой концовке, однако, внутренне противится читатель, ждущий от автора утешения и надежды. Кафка наверняка понимал, сколь сурово поступает с читателем, не оправдывая подобных ожиданий, - думаю, где-то тут кроются причины, побудившие его написать свое самоубийственное литературное завещание. Очевидно, этими же причинами он руководствовался, отвечая на расспросы Макса Брода относительно развязки своего романа. По свидетельству последнего, Кафка "в загадочных выражениях, со странной улыбкой давал понять", что в конце концов его юный герой "будто по мановению райского волшебства снова обретет дело по душе, свободу, чувство опоры - и даже отчизну и родителей". Незавершенность романа позволяет читателю выбрать между оптимизмом «Америки» и пессимизмом «Пропавшего без вести».

13:27

Мгла

love's an excuse to get hurt, and to hurt
ыыыы .. сцуко (%
атмосферненько получилось =)
густой туман и "парад" снегоуборочной техники с мигалками по автозаводскому при выходе с этого фильма в 12 ночи ... бля ...
за ети спецэффекты 5+++ =))

00:42

love's an excuse to get hurt, and to hurt
ощущение усталой странности и вопросительности, дополненное периодическими всплесками ностальжи-соскучилось-лав-эмоций...
пора спать?

@музыка: танцы вдвоем ... странные танцы ...

@настроение: песня-ассоциация х_х